Алина Борисова - Край забытых богов[СИ]
С родителями мне хотелось проститься. Просто проститься. Молча и даже не подходя. Я ничего не ждала от этой встречи, ни на что не надеялась. Просто взглянуть. Ощутить, как их взгляд проходит мимо, не замечая и не узнавая… И окончательно поверить, наконец, что меня для них нет. Не было, нет и уже не будет.
Поверить. Успокоиться. И… в Бездну. Видимо, только в Бездну.
— Прошлое надо отпустить, Ларис, — Анхен осторожно накрыл мою ладонь своей. — Хватит строить иллюзии о том будущем, которое могло бы у тебя тут быть. Это самообман, его у тебя тут не было. Тебе не хватало гибкости, умения принимать реальность. Тебе слишком уж нужны были те абстрактные правда и справедливость, о которых в школе рассказывали…
— А ты не веришь в правду и справедливость? — а голос совсем осипший. Пока сама себя не услышала, и не понимала, насколько все плохо.
— Я верю в силу и власть, Ларис. Тот, у кого они есть, может быть и правдив, и справедлив… если захочет. А может и не быть, если не захочет. И те, кто слабее, ничего и никогда с этим сделать не смогут.
— То есть, просто смириться…
— Для начала — хотя бы со мной. Тебе все равно без меня не выжить.
— Есть еще Лоу…
— Который практически свел тебя с ума своими коэрскими экспериментами. Да и меня заодно. Ты ему не нужна, Ларис. Нет, он, конечно, придумает, как тебя использовать, но сама по себе — ты ему не нужна. Ты нужна только мне… Мне плохо без тебя, Лар, мне тебя не хватает. А тебе не хватает меня.
Я молчала. Слишком расстроенная прогулкой по Светлогорску, слишком взволнованная его близостью, его рукой, сжимающей мою руку, слишком подавленная его словами, против которых не находилось аргументов.
— Чем он лучше меня, Ларис? — продолжал меж тем Анхен. — Он убил меньше людей? Едва ли, если совсем уж честно. Не удивлюсь, если окажется, что и больше. А вот думал он об этом, действительно, куда меньше меня. То есть вообще не брал в голову. Или думаешь, он сделал куда больше меня для тех людей, кого не изволил убить? Тоже нет, ты вообще единственный человек, для которого он что–то сделал. А больше меня, уж прости за нескромность, для Страны Людей не сделал вообще ни один вампир.
— Но вот лично меня — он спас. Причем не однажды… — настойчиво высвободила свою руку из его пальцев. Лоу не лучше, нет. Как один вампир может быть лучше другого, если за каждым — трупы? Но и забыть того, кто заново учил тебя дышать, отречься от него — разве возможно?
— А я? — горько поинтересовался Анхен. — Никогда и ни от чего не спасал? Не покрывал твою глупую голову в университете? Не вытаскивал из неприятностей, в которые ты умудрялась встревать, стоило мне отвернуться? — чуть помолчал, нервно сжав губы в тонкую линию. Пытался, видно, сдержаться, остановиться, но — не смог. Наболело. — Воспитывал слишком жестко? А как, если мягкость ты принимаешь за вседозволенность? Прав не имел воспитывать? А кто, если не я? Если родители не справились, школе не удалось… Срывался? Да, дракос меня забери, срывался! Я не идеален, и никогда не утверждал обратного. Но, бездна всех сожри, я авэнэ Эльвинерэлла, второе лицо в государстве, я, в конце концов, в 40 раз старше тебя, а ты относилась ко мне так, будто я твой личный мальчик на посылках: что–то надо — позвала, не угодил — последними словами обругала…
— Да, наверно, может быть… — я сидела, склонив голову, бессильно стиснув ладони. — Вот только кто же тогда я? Вчерашняя школьница, слишком резко вырванная из детских фантазий. В 40 раз младше тебя. И если ты извиняешь себя за то, что, несмотря на все свои годы, опыт и мудрость, не справлялся с ситуацией, то неужели для меня у тебя оправданий не найдется? Да, я тоже не справлялась с ситуацией, вот только никого при этом не избивала, не убивала, не совращала… Ах, да, неправильно себя вела. Говорила не тем светлейшим не теми словами…
— В мире нет абсолютного добра и абсолютного зла, Ларис, — он тяжело вздохнул, втолковывая очевидное. — Не придет непогрешимый судия и по справедливости не рассудит. Реальность такова, что я могу себе позволить избивать, убивать, совращать — и никогда и ничего мне за это не будет. А ты не можешь говорить не с теми светлейшими не теми словами. Или можешь — но лишь пока я стою у тебя за спиной. Вот сколько еще должно пройти лет, чтоб ты поняла эту простую вещь?
— Я поняла. Давно. И мне давным–давно уже не хочется разговаривать — ни с кем и ни о чем. Вот только и жить — я просто не знаю, как? И зачем? Ты прав, про смерть я тогда говорила на эмоциях. В истерике. Мне малодушно хочется жить. Несмотря ни на что. Вот только я давно потеряла и цель, и смысл. Я мечтала вернуться в Страну Людей. И я вернулась, но… — я лишь бессильно покачала головой.
— А вернуться ко мне? Ты никогда не мечтала? В своих зачарованных снах, каждый раз проходя через мою душу, неужели никогда не хотелось остаться?
— Хотелось… — не смогла обмануть. Ни его, ни себя. — Так хотелось порой… Прижаться к тебе, не призраком, человеком. Ощутить твердость твоего тела, и как твое дыхание щекочет мне щеку, и паутину твоих волос на лице… Знаешь, это так… мучительно: можно быть почти рядом, совсем рядом, но если прижаться чуть сильнее — пройдешь насквозь…
— Так может, больше не надо насквозь, Лар? Может, все–таки просто — со мной?
— Может быть…
— Скажи мне это еще раз — что ты останешься. Не потому что я так решил, не потому что заставил. Но потому что тебе этого хочется. Потому что ты — решила. Быть со мной. Не просто в моем доме — со мной. Потому что я тебе нужен. Не защитник в моем лице, не покровитель — я.
Вздыхаю. И улыбаюсь. Давит. Ведь все равно давит. Рассказывает мне по пунктам мое решение, не давая ни малейшей возможности прийти к нему самой. И глупо ждать, что он изменится и перестанет настоятельно подсказывать мне, как правильно жить и что в жизни выбрать…
Вот только то, что выбирала я… быть может, он прав, и ничего хорошего еще не выходило… А сердце все равно только с ним бьется, как сумасшедшее. И хоть я регулярно падаю с ним в самую бездну, но ведь только с ним я взмываю в поднебесье…
И я ведь пыталась с Лоу. С тем, кому я благодарна, с тем, в чьем доме мне тепло и комфортно. Но только узнала, что такое по–вампирски «дружеский секс»…
А если не осталось ничего — ни дома, ни семьи, ни мечты — но есть глаза, глядя в которые я забываю, как дышать, есть руки, чье прикосновение сжигает до тла, есть губы, заставляющие забыть целый мир… Просто принять его таким, какой он есть, ведь именно таким он разбередил мне душу. Именно такого я не смогла забыть, как не пыталась. Он вечно принимает за меня решения? Но ведь он искренне пытается сделать лучше. Все то, что для меня впервые он уже сорок раз проходил, так не мудрее ли опереться на его опыт?..
